|
|
|
|
|
|
|
Из Кавказской тетради
26 июня 1995 г.
Геленжик как на ладони. Мы вблизи южного маяка. А ночью, когда устроились на ночлег в траве, маяк находился за мною. Перед глазами горели огни на другом берегу. В прохладном и влажном ночном воздухе, звёзды казались приблизившимися к земле на расстояние вытянутой руки - их бесконечная россыпь занимала всё небо, и ощущалась его глубина. Я смотрел в эту "бездну над" и веки постепенно тяжелели, и темнота возникла внутри моей головы и увела в несуществующие сны.
Я несколько раз просыпался от шума морских волн - он плавно и красиво превращался в шум ветра, гулявшего по верхушкам трав над нашими головами, улетал к светящемуся глазу маяка. Ночью ужасно влажно, но я кажется, к этому неудобству привык, ведь позади не одна ночь.
Море разбросало корабли в бухте, они застыли в дымке у самого горизонта и к ним из просветов между туч спускаются солнечные лучи. Город чем-то напоминает Ялту и пробуждает воспоминания о службе на Меньшикове, там тоже горы, и через бухту на вершине одной из гор, манил взор загадочный белый купол явно военного сооружения. И такой же в Геленжике приятный запах морских водорослей, и такая же тишина, безмятежность, умиротворение. Исцеляющая душу сила бытия вокруг!
Начался было дождик - хотел напугать бездомных путников. Интересно, как С.А.(Б) будет ночевать на пляже. Трения с ним. Он не может принять такой образ жизни - без комфорта, без крыши над головой, таская за собой сумки, живя почти на хлебе и воде. С.А.(Б) предлагает ехать в поисках медитативных мест в Анапу, но я думаю, он ищет комфорта, он не понимает, что медитативные места повсюду, только суета в нас не даёт нам к ним прикоснуться, вот и мечемся от берега к берегу.
С.А.(Б) вернулся из города. Прервусь.
Вечер
Решили ехать в Анапу, почему бы и нет, я там ещё не бывал. С.А.(Б) намерен снять какую-нибудь развалюху, чтобы не таскать за собой сумки - так он сказал, но я то знаю, что его напрягает - он приручен уютом московской квартры.
Едем завтра с утра. День в целом прошёл неплохо, только что-то тут с туманами, красивые, но лучше без них.
В поисках места для ночёвки, ушли на другой берег залива и смотрим на такой невозможно теперь далёкий маяк, вблизи которого провели прошлую ночь.
|
27 июня 1995 г.
Уезжаем из Геленжика.
На ночлег устроились вчера в странном месте, оно как бы за каменным бордюром, отделяющим дорогу от провала в море, хотя, нет там никакого провала, просто это место так можно описать, поскольку оно приподняно вместе с дорогой над пляжем и морем, метра на 4, наверное. Не очень удобное местечко, но с дороги нас невозможно было увидеть. И снова смотрели в небо, из которого к нам спускались по мере загустения ночной черноты, звёзды. На грани сна и яви чувства принесли образ падающей в глаз звезды. Было что-то ещё и даже некто с неба сходящий, но память образы не сохранила.
|
29 июня 1995 г.
Приехали в Анапу и неприятно удивились - какой нервный город, тревожный и, кажется, криминальный. Дважды за день на нас наезжали менты со своим гнилым базаром, прощупыванием карманов и сумок. Кажется на набережной пришили какого-то местного авторитета, вот и бесятся, а нас вообще за местных приняли. Ну да, на отдыхающих точно не похожи, особенно я, у меня при себе в тот момент был пакет и вид я имел, будто выбежал за хлебом в магазин. А ещё на местном "бродвее" полно жлобов. А вечером, мы издали увидели идущих по пляжу в нашу сторону людей, человек 10, они шли цепью, будто пляж прочёсывали. Мы решили, что попадаться им на глаза не стоит.
Такой нервозности мы ни в Геленжике, ни в Дивноморске не ощущали. Халупу С.А.(Б) себе снял, я остался один, ночь провёл на берегу моря, в кустах, и хорошо, что один, никто не мешал разговорами и недовольствами, и я смог сконцентрироваться на более важном. Но вот к моей лавочке приближается С.А.(Б) после ночи на новом месте.
|
1 июля 1995 г.
И снова мы в Дивноморске, а завтра уезжаем в Москву. Этих метаморфоз я не ожидал, хоть и был их активным участником.
А теперь смотрю на нас со стороны, как на безумцев. И воспоминаю два забавных момента: стаю собак, с лаем пробежавших по мне в одну из ночёвок, часа в 4 утра и щенка за ними не поспевавшего и отчаянно скулившего, будто кричавшего им в след: подождите меня. И - второе: как С.А.(Б) орлом восседал на вершине бархана как на огромном унитазе, удобряя пески, а шедшие по пляжу со стороны города молодой человек и девушка издали его увидели и поняли, чем он занят.
Эта поездка, с одной стороны - интересная, с другой - бездарная и хаотичная, но я не назову её бесплодной, хоть и не сделал ничего запланированного. Но от скуки посетил сектантов-иеговистов и вынес с их собрания, на котором они обсуждали даже хозяйственные дела, приведшую меня в восторг фразу, сказанную стареньким дядечкой, очевидно, завхозом: "электричество повесилось". Это он оговорился, когда докладывал о счетах за свет.
Не знаю, может поездка оставила бы больше впечатлений, если бы не наши постоянные переезды и капризы С.А.(Б), и не его приключение с растительным маслом, и не мой маразм с видением, что **** убит в моей квартире.
Я теперь понимаю, что мог бы обойтись без переездов в поисках "места покоя", но мне передавались так называемые холодайны неугомонного С.А.(Б), да и не против я перемены мест. Ну, думал, снимет он в Анапе для себя комнату и его порывы утихнут. Но нет, утром заявил, что срочно надо ехать обратно в Дивноморск, потому что снятая им комната - отвратительна, что он под утро заболел, и под утро же, менты, не то к его хозяевам нагрянули, не то к их соседям. Три столкновения с ментами меньше, чем за сутки, он воспринял знаком, что надо уезжать. Я пусть и психанул от того, что он упёрся: "уезжаем и всё тут..." - но против возвращения в Дивноморск не возражал.
Ночь с 29 на 30-е (а в Анапу приехали 28-го) мы провели в романтическо-экстремальных условиях. Оказалось, в Геленжике нет погоды с тех самых пор, как мы перебрались в Анапу. Он встретил нас хмурым, но весёлым. Набережная горела огнями, гремела музыка, атмосфера курортно-праздничная. Не без споров нашли место для ночлега с учётом возможного ночью дождя - под самым боком дискотеки, на заброшенном пляже, а может не пляже, но под крышей, и там валялось много пляжных топчанов, и море плескалось почти у самой беседки, где мы расположились.
Дискотека колотила пол ночи по нашим ушам, но потом начался такой бешенный ливень, что она заглохла, а нас, несмотря на то, что мы спрятались под крышей, стало заливать. И возникло ощущение, что море вышло из берегов. И было в этом что-то апокалиптическое, особенно когда замолкла дискотека, а с ней будто и сам город исчез, и мы остались наедине с яростным ветром, шумом моря, смешанным с шумом ливня, и тьмой. А вода всё пребывала, накатывали волны. Но страшно не было, наоборот, мы почувствовали даже романтику борьбы с пожелавшей нас напугать стихией. И даже были рады, что уехали из Анапы. Под утро природа угомонилась и мы поехали в Дивноморск. Но там нас ждала такая же дождливая погода. И, что самое главное - в Дивноморске мы снова пришли в то место, которое нам так понравилось в самый первый день, где мы встречали закат, где я отправил в море первую бутылку с посланием... Но "места покоя там не ощущалось. И нам обоим стало ясно: "место покоя" существует только внутри нас, а пейзаж вокруг может быть любым.
Завтра уезжаем в Москву - на неделю раньше, и не только из-за погоды или глупостей разных, но и потому, что я чувствую насыщение югом. А сейчас сидим под крышей какого-то здания, где имеется кафе, душ, туалет, сидим на моей скатке и занимаемся мелкими шутливыми перепалками, С.А.(Б) утверждает, что скоро я женюсь на К. и родится у нас сын, которого мы назовём "ЭлвисБулкин". Я кладу ему на колени сектантские журналы, а он их с себя спихивает.
Вокруг нас шастают немногочисленные люди, поглядывают в нашу сторону. Какие-то два мужика, тусующиеся поблизости, называют нас студентами, а мы с ними шутим. Когда кончится дождик, пойдём в город - совершать последние заплывы. Где будем ночевать - в Геленжике или Дивноморске - не знаю. А сегодняшнюю ночь провели как короли, в помещении спортивного зала на заброшенной спортивной базе - через окно разбитое влезли. Утром, когда уходили, нас издали увидел сторож, очень нехорошо на нас смотрел, но ничего не сказал.
|
2 июля 1995 г.
Очень раннее утро
Остаток вчерашнего дня бродили, блуждали, прыгали по волнам. Когда начался дождь - перебрались в кафе на набережной; там, чувствуя, как моё тело до сих пор качают морские волны, под вылетавшую из колонок музыку Dire Srtaits, никого и ничего почти вокруг себя не замечая, я погрузился в черновики стихов, С.А.(Б) находился рядом, но меня не беспокоил. Сидели так до тех пор, пока дождь не закончился, но кончился он только для того, чтобы вновь начаться. Куда нам податься, ехать в Геленжик или оставаться в Дивноморске - долго не могли решить - что там дождь, что здесь. Размышляя над тем, куда себя деть, дошли до автобусной остановки. И тут нас накрыло таким ливнем! Спрятались. Но я чувствовал себя
в состоянии транса, блаженства, единства с этим чужим для меня городом и с этим дождём. Ради этого мгновения и стоило сюда приехать. Жаль, из-за
суетности С.А.(Б), непрестанной борьбы с ним, я на чепуху растратил время и столько сил, и только под конец ощутил то, что все эти дни в меня стучалось. Только раде таких мгновений и стоит жить!
В Геленжик всё же уехали. Ливень, превратившийся в самый обычный дождь, гнался за нами и нам пришлось по приезду в Геленжик, переждать его на автовокзале. А потом С.А.(Б) потянуло купаться. Вместе с закончившимся дождём прекратился и шторм, море стало почти гладкой и неподвижной водной поверхностью, по которой, казалось, можно пешком до горизонта дойти. И какой она оказалась тёплой, погрузившись в неё, я долго не хотел выходить на берег. А когда совсем стемнело, достал заранее приготовленную вторую бутылку с прощальным посланием и уплыл с нею в темноту, там и оставил, может кто утром с берега заметит, заинтересуется. Так я попрощался с морем.
От моря пошли на автовокзал, откуда отправляются автобусы на Новороссийск, там и переночевали. А теперь, когда я заканчиваю эту запись, наш автобус отъезжает от автовокзала.
Приехали в Новороссийск и С.А.(Б) с маниакальной твёрдостью потянуло загорать. Вот и сидим на местном берегу. Опуская наши бурные дебаты, связанные с его нежеланием, чтобы я оставался возле церкви, скажу: за нашу поездку я выявил в нём не только "холодайны", но и, я бы сказал, примитивнейшее мальчишество. Взять хоть эту маниакальную жажду перед поездом непременно загореть - загореть во что бы то ни стало. Что бы он не говорил - скрывает правду, я то знаю: его мозгами овладел образ, как он в метро южным загаром очаровывает какую-нибудь красотку. А может у него на примете девица есть и загар ему необходим, чтобы предстать перед ней во всей красе.
Пока он себя поджаривал, я собрал на берегу несколько ракушек - захотелось сделать из них ожерелье. Наш поезд отходит в 11.30. С собой взяли бутылку Кагора, тушенку и печенье. С.А.(Б) надеется на разносолы, бегающие за поездами на станциях и полустанках. Я же надеюсь, что в Москве за время нашего отсутствия ничего страшного не произошло.
|
3 июля 1995 г.
За спину улетают бесчисленные станции, великое множество загадочных сооружений, возможно, как-то связанных с железной дорогой, отдельные утлые дома, посёлки. Открываются взору российские просторы; ощущение, что всё это - ничьё, никому не нужно, и никогда не дождётся заботливых рук.
Вчера "раздавили" на двоих пузырь Кагора с некой закуской и раками. Ночью снились странные сны, но красочные и интересные. Снилось: я в огромном соборе и меня при большом стечении народа отлучают от церкви за провинность, которую я вполне сознаю, но наказание считаю чрезмерным. Кажется, меня осуждали за то, что я кому-то отдал какие-то деньги. Меня поставили посреди собора. И вот из алтаря вышел патриарх и меня грозно анафематствовал. А затем с трона поднялся сам император Николай 2 - тот самый, последний русский царь, и громко сказал мне: "Вон!". И хоть от обилия смотрящих, мне захотелось выбежать из храма, внутри меня проснулся протест против их всех, и я, вышел из храма спокойно и с достоинством, понимая, что это изгнание внешнее и не означает изгнание самим Богом. Остальные сны, увиденные этой ночью - тоже бурные, интресные, но туманные, как всё прошлое, ставшее сном.
|
|
|
|
